дядя Арли (Эдвард Лир, перевод - Г. Кружков)

Помню, помню дядю Арли
С голубым сачком из марли:
            Образ долговяз и худ,
На носу сверчок зелёный,
Взгляд печально-отрешённый —
Словно знак определённый,
            Что ему ботинки жмут.

С пылкой юности, бывало,
По холмам Тинискурала
            Он бродил в закатный час,
Воздевая руки страстно,
Распевая громогласно:
«Солнце, солнце, ты прекрасно!
            Не скрывайся прочь от нас!»

Точно древний персианин,
Он скитался, дик и странен,
            Изнывая от тоски:
Грохоча и завывая,
Знания распространяя
И — попутно — продавая
            От мигрени порошки.

Как-то, на тропе случайной,
Он нашел билет трамвайный,
            Подобрать его хотел:
Вдруг из зарослей бурьяна
Словно месяц из тумана,
Выскочил Сверчок нежданно
            И на нос к нему взлетел!

Укрепился — и ни с места,
Только свиристит с насеста
            Днем и ночью: я, мол, тут!
Песенке Сверчка внимая,
Дядя шёл не уставая,
Даже как бы забывая,
            Что ему ботинки жмут.

И дошёл он, в самом деле,
До Скалистой Цитадели,
            Там, под дубом вековым,
Он скончал свой подвиг тайный:
И его билет трамвайный,
И Сверчок необычайный
            Только там расстались с ним.

Так он умер, дядя Арли,
С голубым сачком из марли,
            Где обрыв над бездной крут;
Там его и закопали
И на камне написали,
Что ему ботинки жали,
            Но теперь уже не жмут.

( Оригинал... )

Один из тех редких случаев, когда перевод сравним с оригиналом.